Стихи о себе

Слаб голос мой

Слаб голос мой, но воля не слабеет,
Мне даже легче стало без любви.
Высоко небо, горный ветер веет
И непорочны помыслы мои.

Ушла к другим бессонница-сиделка,
Я не томлюсь над серою золой,
И башенных часов кривая стрелка
Смертельной мне не кажется стрелой.

Как прошлое над сердцем власть теряет!
Освобожденье близко. Все прощу.
Следя, как луч взбегает и сбегает
По влажному весеннему плющу.

Скоро в снег побегут струйки

Скоро в снег побегут струйки,
скоро будут поля в хлебе.
Не хочу я синицу в руки,
а хочу журавля в небе.

Я совсем маленькая веточка

Вот я стою — ни женщина, ни девочка,
и ветер меня гладит по плечам.
Я — маленькая, маленькая веточка.
Садовник, утоли мою печаль.

Садовник, заслони меня от ветра:
мои он разоряет лепестки.
Что сделаю я — маленькая ветка?
Ведь у меня ни слова, ни руки.

О, подойди, скажи: не солгала ты,
ты — маленькая веточка, прости.
А ветер — он буян и соглядатай,
и ты меня от ветра защити.

 

Измена мая

Я родился в мае, в месяце весеннем,
Звонком и весёлом,
Шумном и душистом,
И сказали розы: «Мы тебя оденем
Светлым ореолом —
Как молитва, чистым».

Улыбнулось солнце, солнце засверкало,
Ласковым приветом
Чествуя рожденье;
Солнце загорелось, запылало ало
И зажгло поэтом
С искрой вдохновенья!

Разодет цветами с детской колыбели,
Я запел соловкой
Радостно и звонко,
Запечатлевая мир, где все скорбели,
Юною головкой
И душой ребёнка.

Время шло, — и солнце потускнело в тучах,
Лаской не блестело,
Злоба песнь косила;
Опадали розы при ветрах летучих,
Истомилось тело,
Притупилась сила.

Время шло… И радость дней моих весенних
Растопилась в слёзах,
Сердцу не внимая;
И теперь я плачу, плачу на коленях
О погибших грёзах,
Об измене мая!

Я пробовала нежность

Я пробовала Нежность
Создать строкой, пером…
Но – лишь мороз и снежность.
Пером – что топором.
Фиалки взять бы дрёму,
Панбархатную глубь,
Лилейную корону,
И водорослей чуть…

Но падает в безбрежность
В полусознанье Нежность –
Бред розовый, обман…
На таволге туман…

В замедленном движенье
Безумие истомы:
Сплю в поле…
Сновиденья…
И прядей завихренья
На золоте соломы…

Не думаю, не жалуюсь, не спорю

Не думаю, не жалуюсь, не спорю.
Не сплю.
Не рвусь
ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,
Ни к кораблю.

Не чувствую, как в этих стенах жарко,
Как зелено в саду.
Давно желанного и жданного подарка
Не жду.

Не радует ни утро, ни трамвая
Звенящий бег.
Живу, не видя дня, позабывая
Число и век.

На, кажется, надрезанном канате
Я — маленький плясун.
Я — тень от чьей-то тени. Я — лунатик
Двух темных лун.

Она умеет превращаться

Смотри!
Полосатая кошка
На тумбе сидит, как матрёшка!
Но спрыгнет – и ходит, как щука,
Рассердится – прямо гадюка!
Свернётся – покажется шапкой,
Растянется – выглядит тряпкой…
Похожа на всех понемножку.
А изредка – даже… на кошку!
Вероятно, труднее всего
Превратиться в себя самого.

К людям

О, люди, я к вам обращаюсь, ко всем,
Узнайте, что был я несчастен и нем,
Но раз полюбил я возвышенность гор,
И все полюбил я и понял с тех пор.

Я понял, но сердцем,— о, нет, не умом,
Я знаю, что радостен царственный гром,
Что молния губит людей и зверей,
Но мир наш вдвойне обольстителен с ней.

Мне нравится все, что земля мне дала,
Все сложные ткани и блага и зла,
Всего я касался, всему я молюсь,
Ручьем я смеялся, но с морем сольюсь.

И снова под властью горячих лучей
С высот оборвется звенящий ручей.
Есть мудрость, но жизнь не распутал никто,
Всем мудрым, всем мертвым скажу я: «Не то!»

Есть что-то, что выше всех знаний и слов,
И я отвергаю слова мудрецов,
Я знаю и чувствую только одно,
Что пьяно оно, мировое вино.

Когда же упьюсь я вином мировым,
Умру и воскресну и буду живым,
И буду я с юными утренним вновь…
О, люди, я чувствую только любовь!

К самому себе

Я желал бы рекой извиваться
По широким и сочным лугам,
В камышах незаметно теряться,
Улыбаться небесным огням.

Обогнув стародавние села,
Подремав у лесистых холмов,
Раскатиться дорогой веселой
К молодой суете городов.

И, подняв пароходы и барки,
Испытав и забавы и труд,
Эти волны, свободны и ярки,
В бесконечный простор потекут.

Но боюсь, что в соленом просторе —
Только сон, только сон бытия!
Я хочу и по смерти и в море
Сознавать свое вольное «я»!

Один среди людского шума

Один среди людского шума,
Возрос под сенью чуждой я.
И гордо творческая дума
На сердце зрела у меня.
И вот прошли мои мученья,
Нашлися пылкие друзья,
Но я, лишенный вдохновенья,
Скучал судьбою бытия.
И снова муки посетили
Мою воскреснувшую грудь.
Измены душу заразили
И не давали отдохнуть.
Я вспомнил прежние несчастья,
Но не найду в душе моей
Ни честолюбья, ни участья,
Ни слез, ни пламенных страстей.
     

Благородство и подлость, отвага и страх

Благородство и подлость, отвага и страх —
Все с рожденья заложено в наших телах.
Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже.
Мы такие, какими нас создал Аллах!

Я не из тех, которых слово

Я не из тех, которых слово
Всегда смиренно, как их взор,
Чье снисхождение готово
Загладить каждый приговор.

Я не из тех, чья мысль не смеет
Облечься в искреннюю речь,
Чей разум всех привлечь умеет
И все сношения сберечь,

Которые так осторожно
Владеют фразою пустой
И, ведая, что всё в них ложно,
Всечасно смотрят за собой.

Про кого-то

Моей душе покоя нет.
Весь день я жду кого-то.
Без сна встречаю я рассвет —
И все из-за кого-то.

Со мною нет кого-то.
Ах, где найти кого-то!
Могу весь мир я обойти,
Чтобы найти кого-то.

О вы, хранящие любовь
Неведомые силы,
Пусть невредим вернется вновь
Ко мне мой кто-то милый.

Но нет со мной кого-то.
Мне грустно отчего-то.
Клянусь, я все бы отдала
На свете для кого-то!

Мое сердце — словно чаша

Мое сердце — словно чаша
Горького вина,
Оттого, что встреча наша
Не полна.

Я на всех путях сбирала
Для тебя цветы,
Но цветы мои так мало
Видишь ты.

И венок, венок мой бедный
Ты уж сам порви!
Посмотри, какой он бледный
Без любви.

Надломилось, полно кровью
Сердце, как стекло.
Все оно одной любовью
Истекло.

Я за то глубоко презираю себя

Я за то глубоко презираю себя,
Что живу — день за днем бесполезно губя;

Что я, силы своей не пытав ни на чем,
Осудил сам себя беспощадным судом,

И, лениво твердя: я ничтожен, я слаб!
Добровольно всю жизнь пресмыкался как раб;

Что, доживши кой-как до тридцатой весны,
Не скопил я себе хоть богатой казны,

Чтоб глупцы у моих пресмыкалися ног,
Да и умник подчас позавидовать мог!

Я за то глубоко презираю себя,
Что потратил свой век, никого не любя,

Что любить я хочу… что люблю я весь мир,
А брожу дикарем — бесприютен и сир,

И что злоба во мне и сильна, и дика,
А хватаюсь за нож — замирает рука!

Не люблю, не обольщаюсь

Не люблю, не обольщаюсь,
Не привязываюсь к ним,
К этим горько-преходящим
Наслаждениям земным.

Как ребенок, развлекаюсь
Мимолетною игрой,
И доволен настоящим —
Полднем радостным и тьмой.

Все живое особой метой
Отмечается с ранних пор.
Если не был бы я поэтом,
То, наверно, был мошенник и вор.

Худощавый и низкорослый,
Средь мальчишек всегда герой,
Часто, часто с разбитым носом
Приходил я к себе домой.

И навстречу испуганной маме
Я цедил сквозь кровавый рот:
«Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму все заживет».

И теперь вот, когда простыла
Этих дней кипятковая вязь,
Беспокойная, дерзкая сила
На поэмы мои пролилась.

Золотая, словесная груда,
И над каждой строкой без конца
Отражается прежняя удаль
Забияки и сорванца.

Как тогда, я отважный и гордый,
Только новью мой брызжет шаг...
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.

И уже говорю я не маме,
А в чужой и хохочущий сброд:
«Ничего! я споткнулся о камень,
Это к завтраму все заживет!»

1922

Словарь

Я ветвь меньшая от ствола России,
Я плоть ее, и до листвы моей
Доходят жилы влажные, стальные,
Льняные, кровяные, костяные,
Прямые продолжения корней.

Есть высоты властительная тяга,
И потому бессмертен я, пока
Течет по жилам — боль моя и благо —
Ключей подземных ледяная влага,
Все эр и эль святого языка.

Я призван к жизни кровью всех рождений
И всех смертей, я жил во времена,
Когда народа безымянный гений
Немую плоть предметов и явлений
Одушевлял, даруя имена.

Его словарь открыт во всю страницу,
От облаков до глубины земной.
— Разумной речи научить синицу
И лист единый заронить в криницу,
Зеленый, рдяный, ржавый, золотой…

Мне б попутного ветра и пару простых дорог,
Мне глоточек воды и горбушку ржаного хлеба,
Ведь богат человек, лишь когда у него есть Бог,
Он свободен , когда его крылья коснулись неба.
Мне бы рифмы поярче и много красивых слов,
Мне бы бодрости духа, желанья вставать рано,
Мне бы теплых ночей и таких разноцветных снов,
Чтобы я поняла : жизнь прекрасна и многогранна!
Мне бы тонкого льна, чтобы сшить себе платье в пол,
Под ногами земли, свежевспаханной, плодородной,
Мне бы просто идти, лишь слегка приподняв подол,
Мне бы просто понять, я любима и я свободна!
Мне попутного ветра! Чтоб алые паруса
Привели мой корабль на тот долгожданный берег!
Ведь любой человек для себя выбирает сам
Что есть Бог и как нужно всем сердцем в него поверить…
Мне бы просто идти, и не сбиться вовек с дорог,
И хранить в своем сердце все то, что светло и свято.
Человек ведь богат, лишь когда у него есть Бог!
Это значит, что я, как никто на Земле, богата!

© Юлия Олефир

Вы знаете, я всем и всё простила,
И злоба не живет в моей груди.
Я все предательства уже забыла
Мне очень, ОЧЕНЬ хочется любви…

До кома в горле и до слез горючих,
Хочу, чтоб дома меня кто-то ждал,
Чтоб без упреков ревности колючих
Кто-то меня по взгляду понимал.

И вот я жду, как в песне жду КОГО-ТО,
И я не знаю, где его найти,
Мне тоже очень грустно от чего-то
И я не знаю, как себя спасти..

Всевышний, помоги, мне очень нужно!
С тем самым КЕМ-ТО ты меня сведи..
Чтобы однажды стал моим он мужем,
МНЕ ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ ХОЧЕТСЯ ЛЮБВИ.

Я не лекарство – я сама лечусь.
Лечусь от прошлой боли, обещаний…
Ошибок, слез и тяжких расставаний…
Лечусь текилой, слушая твой блюз.

Я не могу тебе помочь ничем.
Сама с проблемой, дома на больничном…
Давай о чем-то светлом, /но не личном/
Не будем душу бередить…
Зачем?

Возьми за руку… вместе веселей.
Давай развеем прошлые обиды?
Не будем горевать …
И даже вида
Не подадим… дай руку, ну?
Смелей!

Я не лекарство…
Толку ни на грош…
Сама едва держусь, понурив плечи…
Но этот тихий, наш совместный вечер,
Ты будешь вспоминать…
Ведь тоже ждешь…

Я ухожу.
Пусть там темно,
Пусть там ступеньки —
Мне не понравилось кино,
Верните деньги.

Там, где убудет десять раз —
Сто раз прибавится.
Я оставляю Вас на Вас —
Желаю справиться.

Ирина Одоевцева

Нет, я не буду знаменита.
Меня не увенчает слава.
Я — как на сан архимандрита
На это не имею права.

Ни Гумилев, ни злая пресса
Не назовут меня талантом.
Я — маленькая поэтесса
С огромным бантом.

1918

Эмили Дикинсон

Если сердцу — хоть одному —
Не позволю разбиться —
Я не напрасно жила!
Если ношу на плечи приму —
Чтобы кто—нибудь мог распрямиться—
Боль — хоть одну — уйму —
Одной обмирающей птице
Верну частицу тепла —
Я не напрасно жила!

Потомись еще немножко
В этой скуке кружевной.

На высокой крыше кошка
Голосит в тиши ночной.
Тянется она к огромной,
Влажной, мартовской луне.

По кошачьи я бездомна,
По кошачьи тошно мне.

Ирина Одоевцева

Как хочется поддержки и защиты!
Закрыть глаза, не думать ни о чём.
Когда от спазма горло перекрыто,
Слезинка за слезинкою – ручьём…

Как хочется когда-нибудь услышать:
«Малыш, прорвёмся. Не сходи с ума!»…
…Прямее спину, подбородок выше!
Я – сильная. Я всё смогу сама!

© Татьяна Пловец