1
Лгут зеркала — Сонет 22
Лгут зеркала, — какой же я старик!
Я молодость твою делю с тобою.
Но если дни избороздят твои лик,
Я буду знать, что побежден судьбою.
Как в зеркало, глядясь в твои черты,
Я самому себе кажусь моложе.
Мне молодое сердце даришь ты,
И я тебе свое вручаю тоже.
Старайся же себя оберегать —
Не для себя: хранишь ты сердце друга.
А я готов, как любящая мать,
Беречь твое от горя и недуга.
Одна судьба у наших двух сердец:
Замрет мое — и твоему конец!
+1
2
Старик
«Жарко, дедушка! Вставай-ка!
Ты под солнцем целый день…
Вон прохладная лужайка
И кругом от кленов тень».
— «Не прельщайте тенью, дети;
Нет, я с солнца не сойду!
Знаю сам, что клены эти
Хороши в моем саду.
Им годов теперь немало,—
Мне ровесники они…
Отдохните вы, пожалуй,
В освежающей тени;
Но прохлады не хочу я;
Этот зной меня живит.
Может быть, теплом врачуя,
Солнце дни мои продлит.
О небесное светило!
Озаряй меня и грей
На краю сырой могилы,
У предела ясных дней!
Дорожить нас старость учит
В жизни солнечным теплом.
Будет время!.. Как умрем —
В холодке лежать наскучит…»
+1
3
ШЕФЫ
Пришли к пенсионерке
Три юных пионерки.
Явились утром ранним,
Чтоб окружить вниманьем,
Окружить любовью
Бабушку Прасковью.
Спокойно спит старуха,
Не ведает печали,
И вдруг ей прямо в ухо
Подружки закричали:
— Как ваше здоровье,
Бабушка Прасковья?
Тут всполошилась бабка:
— Где фартук мой? Где тряпка?
Как я гостей встречаю?—
И стол накрыла к чаю.
Хлопочет у печурки,
Подкладывает щепки:
— Скажите мне, девчурки,
Какой вы пьете, крепкий?
Выпили подружки
Чайку по полной кружке,
А бабушка Прасковья
Сказала:— На здоровье!
Я чаю пить не буду,—
И вымыла посуду.
И так она устала —
Ей даже плохо стало!
Достаточно к старушке
Проявлено вниманья!
Ушли домой подружки,
Сказавши:— До свиданья.
Им галочку в тетради
Поставили в отряде:
«Окружена любовью
Бабушка Прасковья».
0
4
Души старцев
Изношены тела, где, съежившись в комочек,
ютятся души старцев. Их гнетут
печали, ведь они давно не ждут
от жизни ничего, и если все же дорог
для них остаток дней, то не без оговорок.
Они в плену противоречий, смут,
трагикомические души, чей приют —
внутри потертых ветхих оболочек.
0
5
На реке
Сердитой махоркой да тусклым костром
Не скрасить сегодняшний отдых…
У пристани стынет усталый паром,
Качаясь на медленных водах.
Сухая трава и густые пески
Хрустят по отлогому скату.
И месяц, рискуя разбиться в куски,
На берег скользит по канату.
В старинных сказаньях и песнях воспет,
Паромщик идет
К шалашу одиноко.
Служил он парому до старости лет,
До белых волос,
До последнего срока.
Спокойные руки, испытанный глаз
Повинность несли аккуратно.
И, может быть, многие тысячи раз
Ходил он туда и обратно.
А ночью, когда над рекою туман
Клубился,
Похожий на серую вату,
Считал перевозчик и прятал в карман
Тяжелую
Медную плату.
И спал в шалаше под мерцанием звезд,
И мирно шуршала
Солома сухая…
Но люди решили, что надобно — мост,
Что нынче эпоха другая.
И вот расступилася вдруг тишина,
Рабочих на стройку созвали.
И встали послушно с глубокого дна
Дубовые черные сваи.
В любые разливы не дрогнут они,—
Их ставили люди на совесть…
Паром доживает последние дни,
К последнему рейсу готовясь.
О нем, о ненужном, забудет народ,
Забудет, и срок этот — близко.
И по мосту месяц на берег скользнет
Без всякого страха и риска.
Достав из кармана истертый кисет,
Паромщик садится
На узкую лавку.
И горько ему, что за выслугой лет
Он вместе с паромом
Получит отставку;
Что всю свою жизнь разменял на гроши,
Что по ветру годы развеял;
Что строить умел он одни шалаши,
О большем и думать не смея.
Ни радости он не видал на веку,
Ни счастье ему не встречалось…
Эх, если бы сызнова жить старику,—
Не так бы оно получалось!
0
