Береза
Звенел топор, потом пила.
Потом — последнее усилье.
Береза медленно пошла,
Нас осыпая снежной пылью.
Спилили дерево не зря,—
Над полотном, у края леса,
Тугие ветры декабря
Могли свалить его на рельсы.
Его спилили поутру,
Оно за насыпью лежало
И тихо-тихо на ветру,
Звеня сосульками, дрожало…
Зиме сто лет еще мести,
Гудеть в тайге, ломая сосны,
А нам сто раз еще пройти
Участок свой
По шпалам мерзлым.
И, как глухой сибирский лес,
Как дальний окрик паровоза,
Нам стал привычен темный срез —
Большая мертвая береза.
Пришла весна.
И, после вьюг,
С ремонтом проходя в апреле,
Мы все остановились вдруг,
Глазам испуганно не веря:
Береза старая жила,
Упрямо почки распускались.
На ветках мертвого ствола
Сережки желтые качались!..
Нам кто-то после объяснил,
Что бродит сок в древесной тверди,
Что иногда хватает сил
Ожить цветами
После смерти…
Еще синел в низинах лед
И ныли пальцы от мороза,
А мы смотрели,
Как цветет
Давно погибшая береза.
+3
Полынный берег, мостик шаткий
Полынный берег, мостик шаткий.
Песок холодный и сухой.
И вьются ласточки-касатки
Над покосившейся стрехой.
Россия… Выжженная болью
В моей простреленной груди.
Твоих плетней сырые колья
Весной пытаются цвести.
И я такой же — гнутый, битый,
Прошедший много горьких вех,
Твоей изрубленной ракиты
Упрямо выживший побег.
0
Правда
Кто додумался правду
На части делить
И от имени правды
Неправду творить?
Это тело живое —
Не сладкий пирог,
Чтобы резать и брать
Подходящий кусок.
Только полная правда
Жива и права.
А неполная правда —
Пустые слова.
0
Гулко эхо от ранних шагов
Гулко эхо от ранних шагов.
Треск мороза — как стук карабина.
И сквозь белую марлю снегов
Просочилась,
Пробилась рябина.
А вдали, где серебряный дым,—
Красноклювые краны, как гуси.
И столбов телеграфные гусли
Всё тоскуют над полем седым.
У дороги, у елок густых,
Если в зыбкую чащу вглядеться,
Вдруг кольнет задрожавшее сердце
Обелиска синеющий штык.
А простор —
Величав и открыт,
Словно не было крови и грусти.
И над белой сверкающей Русью
Красно солнышко
В небе горит.
0
Белый лебедь
Ян Стефанович Раевский,
Дальний-дальний пращур мой!
Почему кружится лебедь
Над моею головой?
Ваша дерзость, Ваша ревность,
Ваша ненависть к врагам.
Древний род!
Какая древность —
Близится к пяти векам!
Стольники и воеводы…
Генерал…
И декабрист.
У него в лихие годы —
Путь и страшен, и тернист.
Генерал — герой Монмартра
И герой Бородина.
Декабристу вышла карта
Холодна и ледяна.
Только стуже не завеять
Гордый путь его прямой.
Кружит, кружит белый лебедь
Над иркутскою тайгой.
Даль холодная сияет.
Облака — как серебро.
Кружит лебедь и роняет
Золотистое перо.
Трубы грозные трубили
На закат и на восход.
Всех Раевских перебили,
И пресекся древний род —
На равнине югославской,
Под Ельцом и под Москвой —
На германской,
На гражданской,
На последней мировой.
Но сложилося веками:
Коль уж нет в роду мужчин,
Принимает герб и знамя
Ваших дочек
Старший сын.
Но не хочет всех лелеять
Век двадцатый, век другой.
И опять кружится лебедь
Над иркутскою тайгой.
И легко мне с болью резкой
Было жить в судьбе земной.
Я по матери — Раевский.
Этот лебедь — надо мной.
Даль холодная сияет.
Облака — как серебро.
Кружит лебедь и роняет
Золотистое перо.
0
